вернуться назад
С. Сыромолотова
ОТ ПЕРВОГО ОК-180 И ДО РУСЛАНА
Пётр Васильевич Сахаров – живая история реакторного завода. После окончания Московского института химического машиностроения в 1957 году он был направлен на химкомбинат и отдал «Маяку» 45 лет жизни.
В конце 60-х годов в Шевченко готовили к сдаче реактор на быстрых нейтронах и Петра Васильевича пригласили туда работать главным механиком. Однако Николай Анатольевич Семёнов, который тогда возглавлял «Маяк», убедил Сахарова остаться и вскоре назначил его на должность главного механика реакторного завода.А с 1989 по 2003 год Пётр Васильевич Сахаров был главным инженером реакторного завода. При его непосредственном участии проектировался и строился РУСЛАН, реконструировали тяжеловодные реакторные установки. Накануне 65-летия завода Пётр Васильевич поделился воспоминаниями о тех днях, которые стали историей.
– Первый реактор на тяжёлой воде был построен на нашем заводе, как теперь принято говорить, в рамках Атомного проекта, – рассказывает Пётр Васильевич. – На базе Института теоретической и экспериментальной физики под руководством академика Алиханова в 1947 году был разработан проект опытного реактора на тяжёлой воде, а в 1949 году он был введён в эксплуатацию.
После обобщения результатов опытов началась разработка промышленного тяжеловодного реактора. Перед конструкторами, физиками, проектантами стояла сложная задача: практически не было ни урана, ни тяжёлой воды. Вывезенный из Германии уран пошёл на создание опытного стенда и первого уранграфитового промышленного реактора «Аннушки». По расчётам физиков, тяжеловодный реактор должен был иметь скорость наработки плутония в десять раз больше, чем графитовый.
Сооружать реактор начали летом 1949 года на площадке реакторного завода, а монтаж оборудования начали уже в 1950-м. Прежде чем реактор заполнить тяжёлой водой, его сначала заполнили артезианской, загрузили холостые и урановые блочки, провели отладку всех систем. Потом системы реактора опорожнили и заполнили спиртом-ректификатом, промыли и снова опорожнили и высушили. На это ушло две железнодорожных цистерны спирта. Говорят, ещё несколько лет в кабельных лотках и других укромных местах находили колбы крупных электроламп, заполненных спиртом и загерметизированных пальцами резиновых перчаток. Заливали тяжёлую воду вручную, бачками по десять литров. Всего залили 30 тонн тяжёлой воды и загрузили 15 тонн урановых блоков.
17 октября 1951 года был начат подъём мощности, и через несколько дней реактор был выведен на мощность около 100 мегаватт. В дальнейшем, после замены теплообменников, мощность реактора возросла до 200 мегаватт. Первый промышленный тяжеловодный реактор проработал 15 лет и был остановлен в марте 1966 года.
– Самая тяжёлая авария на тяжеловодном реакторе ОК-180 произошла в системе разгрузки, - продолжает Пётр Сахаров. – Создалась ситуация, когда разгруженные из технологических каналов урановые блоки застряли в системе гидротранспорта. Скопление значительного количества блочков и большое остаточное тепловыделение привели к их расплавлению и выходу из строя всей системы гидротранспорта. Пришлось создавать новую систему разгрузки. Но причину аварии удалось установить спустя более десятка лет – при строительстве реактора РУСЛАН разбирали разрушенную старую систему гидротранспорта ОК-180.
В ликвидации одного из «козлов» на тяжеловодном реакторе ОК-190 Пётр Васильевич участвовал лично. Это произошло в 1961 году.
– Я принимал смену у дежурного механика, – вспоминает Пётр Сахаров, - позвонил Владимир Анатольевич Семёнов и приказал срочно явиться в центральный зал и приготовиться к извлечению дефектного канала. Нужно было застелить «пятачок» пластикатом, чтобы защитить его от попадания на него блочков или их крошек. Начальник смены предупредил, что может понадобиться листовой свинец и герметичные костюмы с поддувом.
Минут через пять дефектный канал был подцеплен на крюк крана, а персонал покинул центральный зал. Я перешёл в «скворечник» (это пульт управления краном). Технологический канал вышел из реактора свободно, при переводе канала к шахте из нижнего торца канала стала сыпаться какая-то труха, затем он стал разваливаться на куски. Из обломков канала образовался костёр, повалил дым, полетели вверх искры.
Через час, когда центральный зал немного проветрился, начальник смены собрал персонал и сказал: «Делайте, как я!» Сам же вынул кассету индивидуального дозиметрического контроля, отдал её дозиметристу, надел лепесток, взял большой лист свинца и быстро пошёл к костру, накрыл его свинцом. Следом пошли управленцы и электрики. Через иллюминатор я видел, куда разлетались блочки, поэтому представлял, где их искать. Начальник смены распорядился, чтобы я с ведром воды пошёл их собирать. Мне удалось быстро всё сделать. В следующую смену по контуру «костра» был вырезан пол из нержавеющей стали, по краям приварены скобы, за которые с помощью крана подняли «костёр» и утопили его в бассейне. На следующий день реактор работал в плановом режиме.
Через 12 лет этот «костёр» был обнаружен при капитальном ремонте бассейна и монтаже реактора «Людмила».
Для получения нового продукта потребовался новый реактор – РУСЛАН. Руководителем группы реконструкции, специалистам которой было поручено участвовать в проектировании и курировании изготовления оборудования и монтажа нового реактора, директор «Маяка» Николай Анатольевич Семёнов назначил Сахарова.
– Мы познакомились со многими действующими на тот момент реакторами, – рассказывает Пётр Васильевич. – Побывали в Димитровграде, Сосновом Бору, Нарве. Долго выбирали тип реактора. Потом началась работа над проектом. Напряжённое было время, всё надо было сделать в срок и грамотно.
Был такой случай. В 1979 году, когда шло строительство реактора, «Маяк» уже возглавлял Борис Васильевич Брохович. Надо было изготовить сложную разгрузочную машину, которая дистанционно, без непосредственного участия человека, загружает и выгружает продукт. Машину по госзаказу должен был сделать Уралмашзавод. Но поставка оборудования затягивалась, сроки строительства реактора срывались. Директором Уралмашзавода был Николай Иванович Рыжков, который впоследствии стал Председателем Совета министров СССР. Ездил к нему и начальник УКСа «Маяка» Александр Иванович Бочкарёв, и Пётр Васильевич Сахаров – толку нет. И вот поехал Борис Васильевич Брохович, взяв с собой руководителя группы реконструкции Петра Сахарова.
– Рыжков нам говорит, что не выгодно заводу делать такую машину: работы много, а зарплату его специалисты получат маленькую, – рассказывает Пётр Васильевич. – Зарплату рассчитывали каким-то образом по весу конструкции, которую выпускал завод. Тогда я предложил: «Борис Васильевич, машина весит 100 тонн, давайте запланируем для неё съёмную защиту из чугуна, это ещё 200 тонн». И действительно, такая защита могла понадобиться в случае крупной аварии. И для уралмашевцев такой заказ становился выгодным. Рыжков и Брохович ударили по рукам и подписали все официальные документы.
В 1980 году состоялся пуск РУСЛАНА. Пуск был многоэтапный. Если кто-то думает, что это происходит нажатием одной кнопки или поворотом рычага, то он заблуждается. Реактор запускают без пламенных речей и аплодисментов, без перерезания красной ленточки. Но присутствуют все – от главного конструктора до генерального директора. Каждый докладывает о готовности персонала и системы примерно так: «Электроснабжение к пуску готово», – и главный энергетик расписывается в журнале. И так все по очереди. Последним даёт добро главный инженер комбината. Осторожно поднимают стержни. Аппарат начинает дышать, появились нейтроны, значит, мощность реактора нарастает. Подъём стержней РУСЛАНА продолжался почти два месяца.
Отладка и пуск РУСЛАНА – это почти полгода напряжённой работы без выходных. Пётр Васильевич приходил домой только переночевать, утром – снова на завод. На одной из оперативок Пётр Васильевич после своего доклада вдруг почувствовал, что земля уходит из-под ног: он потерял сознание. Врач скорой помощи отругала его: «Нельзя доводить себя до такой степени нервного напряжения и переутомления». Брохович запретил Петру Васильевичу на работе показываться неделю.
В 1982 году РУСЛАН по мощности вышел на показатели, значительно превышающие проектный уровень, так как технические возможности реактора это позволяли. В том же году Пётр Васильевич Сахаров был удостоен Государственной премии за участие в создании реакторной установки. Кроме того, в его семейном архиве хранится авторское свидетельство как одного из создателей реактора.
– РУСЛАН значительно безопаснее, чем первые реакторы на тяжёлой воде, – говорит Пётр Васильевич. – Хотя полностью безопасных реакторов, наверное, не существует, особенно если с ними обращаться легкомысленно. Мы всегда следили за безопасностью работы реактора, даже во времена перестройки, когда с запчастями были проблемы, реактор был в хорошем рабочем состоянии.
Этот реактор имеет высокую надёжность и устойчивые технологические процессы. Своей критичности реактор достиг 15 марта 1979 года, а стопроцентной мощности – 9 марта 1982 года. 12 января 1988 года установка была выведена на мощность 140 процентов от проектной, а далее работала на мощностях, соответствующих госзаказу. Сегодня РУСЛАН остановлен на реконструкцию и модернизацию. Уверен, что после ремонта он будет работать не менее 15 лет на проектной мощности.
Справка: Пётр Васильевич Сахаров в 1981 году был награждён орденом «Знак Почёта», в 1982 году стал лауреатом Ленинской премии, награждён нагрудным знаком «Академик Н.А. Доллежаль». В 2004 году Указом Президента Российской Федерации Владимира Путина Пётр Васильевич был награждён орденом Почёта.
Источник: Сыромолотова, С. От первого ОК-180 и до РУСЛАНА: К юбилею реакторного завода. Рассказывает Пётр Васильевич Сахаров / С. Сыромолотова // Вестник Маяка. – 2015. – 3 апреля. – С. 4.