Н. Павловская


ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ. ПОМНИТЬ!

       45 лет назад, 29 сентября 1957 года, в 16 часов 22 минуты на заводе 25 химического комбината "Маяк", расположенном в Челябинске-40 (ныне Озерск), произошла радиационная авария: взорвалась одна из емкостей, называемая специалистами - банка-4 комплекса С-3, которая служила хранилищем высокоактивных отходов. В емкости находились радиоактивностью 20 млн. кюри. Два из них были подхвачены юго-западным ветром и унесены от эпицентра химического (а не ядерного!) взрыва на многие сотни километров. Радиоактивная пыль осела на площади в 20 тысяч кв. метров, захватив часть территории Свердловской и Челябинской областей. Долетела она и до тюменской области. Оставшиеся 18 млн. кюри распылились по промышленной площадке…

       ПРАВДА И ЛОЖЬ

       Эта авария, больше известная в мире как взрыв 57-го года под Кыштымом, долгие годы во всех подробностях была известна только определенному кругу лиц. Даже жители "сороковки", не работавшие на комбинате, толком ничего о ней не знали. Государственные информационные центры Советского Союза хранили молчание, только в нескольких газетах сообщалось о том, что на Южном Урале в конце сентября наблюдалось интересное явление, очень похожее на северное сияние. Западная же пресса изобиловала всевозможными домыслами. Одни газеты писали, что во время советских ядерных испытаний произошла авария, другие, что произошел ядерный взрыв во время масштабных военных учений, третьи - что испытание советского ядерного оружия на Новой Земле привело к образованию облака, из которого выпали осадки радионуклидов. Утверждалось также, что в результате аварии погибло много народа.

       Факт взрыва на "Маяке" впервые был официально признан только спустя три с лишним десятилетия, в 1989 году. Завесу секретности сняли, и лавина как истинной информации, так и откровенной лжи хлынула на страницы газет, журналов и книг. За время, что отделяет нас от тех драматических событий, опрошены многие сотни, если не тысячи очевидцев, участников ликвидации последствий аварии и даже те, кому "бабушка, что-то рассказывала"... Может быть, "пора об этом забыть", но, когда приближается 29-е сентября, невольно вспоминается то, что с ним связано.

       Михаил Гладышев, в прошлом директор завода дублер Б, затем директор завода 235, (читателю небезынтересно будет знать, что Михаил Васильевич 1916 года рождения): "В 3-ей и 4-ой банках длительное время хранились растворы, содержащие нитраты, аммониевых и других солей. Жидкость испарилась и от большого количества скопившихся радиоактивных элементов повысилась температура. Я полагаю, что при образовании искры от неисправных приборов произошел взрыв нитратных солей такой мощности, что перекрытие банки (а это, следует заметить, была бетонная плита) отлетела в сторону на несколько метров. Сама же масса радиоактивных солей поднялась в воздух. Вскоре появилось облако, за счет радиоактивности оно светилось, что создавало иллюзию северного сияния. Я услышал этот взрыв, находясь на стадионе, в роли футбольного болельщика. Меня вызвали в Центральную заводскую лабораторию, я переоделся в спец . одежду и поехал на завод.

       Весь вечер и ночь замерялась "загрязненность" территории, определялись границы этого "загрязнения". На другой день вместе с Анатолием Федоровичем Лызловым мы определяли "загрязненность" на крышах зданий. Нам предстояло решить сложнейшую задачу: строить здания на новом месте или начать отмывку. Опыта отмывки у нас не было, особенно это касалось стен, перекрытий зданий, крыш. Маловато было и техники: пожарные машины, бульдозеры, отбойные молотки и лопаты. Обо всем, что тогда произошло, я написал в своей книге. Это событие тяжелое, трагическое для многих людей, хотя ни один человек не погиб и не было официально зафиксировано ни одного случая заболевания лучевой болезнью.

       Сергей Дурашкин, инженер завода 25: "Я очень хорошо запомнил тот воскресный день. Как большинство горожан болел за любимую футбольную команду. Матч проходил на стадионе "Труд", раньше он назывался "Химик". Когда утром приехал на смену, то увидел, что все рамы из зданий повылетали. Несколько дней мы занимались исключительно уборкой. В первый день автобусы с завода заезжали в город и, конечно, "грязи" натащили предостаточно. Затем, с промплощадки транспорт доезжал только до ворот КПП, а дальше мы пересаживались в "чистые" автобусы".

       Александр Сапогов, начальник смены завода 25: " В понедельник, 30-го сентября, я пришел на работу. Вначале нас на рабочие места не пустили. Потом мне дали 100 солдат и под моим руководством они отбивали штукатурку от зданий, выносили мусор, отмывали помещения. Работали в комбинезонах, но без масок. Потом их всех отправили на обследование.

       Я курировал ту часть территории, где произошел взрыв. Замеры показывали, что радиоактивность составляет 10000 мкр. в сек. Хотел бы знать, как сложилась судьба у тех солдат..."

       Николай Митронов, бывший начальник караула 3-ей пожарной части : "Утром 29 сентября с дневным персоналом я прибыл из города на службу в пожарную часть, которая располагалась неподалеку от завода. Шла привычная работа. Личный состав двух свободных от дежурства караулов отдыхал: ребята играли в волейбол, городки, смотрели телевизор. После трех часов дня я поднялся на второйэтаж, зашел в ленинскую комнату посмотреть телевизионную передачу.

       ОБЛАКО НАД ЗАВОДОМ

       Не прошло и двух часов, как раздался взрыв. В этот же момент перекрытие пожарного депо прогнулось, но тут же вернулось в исходное положение. Двери в комнатах пооткрывались, а стекла почти во всех окнах вылетели. Я быстро спустился вниз и увидел, что со стороны завода 25 движется облако грибовидной формы. Высота его, как мне показалось, была метров 150-200. Поначалу я подумал, что на стройке идут взрывные работы, так как там шло строительство промышленного здания нового завода, но все-таки решил позвонить по прямому телефону диспетчеру центрального пункта пожарной связи. Диспетчер мне ответил, что о взрыве ему ничего не известно. Выйдя из телефонной комнаты к фасаду здания, увидел, что облако идет в сторону 37-го завода и пожарного депо. Собрав весь личный состав части, я приказал из помещения не выходить, промыть полы водой из внутренних пожарных кранов и убрать разбитые стекла.

       Через несколько минут мне позвонил зам. начальника Отдела пожарной охраны подполковник Воскресенский, и велел никуда не отлучаться до его прибытия. Минут через 20 он появился и сообщил что на комплексе С завода 25 произошел взрыв. Почти всю ночь шла очистка дорог и тротуаров на объектах. Когда дороги более или менее были отмыты, командование войсковых частей и лагеря заключенных начало эвакуацию людей в сторону города. Личный же состав нашей пожарной части пока оставался в зоне "загрязнения". Эвакуировали нас вместе с автотехникой 30 сентября во 2-ю пожарную часть. В конечном итоге, все помещения этой части мы "загрязнили " выше всяких норм.

       Виктор Дощенко, кандидат медицинских наук, ветеран Филиала института биофизики-1:

       - Я принимал участие в оказании помощи всем пострадавшим от радиационных аварий. Расскажу об одном эпизоде, о котором никогда еще не рассказывал. Меня направили в лагерь заключенных на следующий день после взрыва. Он находился неподалеку от места взрыва. Заключенные устроили бунт: сняли с себя. Мне как врачу пришлось произвести дозиметрию. Она показала, что катастрофического превышения доз не было. На тот момент не было и никаких симптомов лучевой болезни. Гораздо больше пострадали охранники, которые наблюдали прохождение облака, оно прошло неподалеку от них. Все 30 солдат-охранников были направлены во 2-ю терапию. Мы, медики, очень за них переживали, так как в анализах мочи при отсутствии значительного "загрязнения" тела было обнаружено превышение радиоизотопов в тысячи раз!!! Однако, применение абсорбентов, мочегонных средств и назначение обильного питья привело к тому, что через месяц лечения и наблюдения, все они были выписаны практически здоровыми. Фактов лучевой болезни мы тоже тогда не выявили.

       Вскоре этих солдат демобилизовали, но, к сожалению, командование не запросило у них адресов. Я был бы очень рад узнать, как сложились их судьбы. Если бы они откликнулись!

       Дело в том, что отсутствие лучевой болезни не гарантирует других последствий переоблучения. Но я хотел бы подчеркнуть, что реальность этих последствий коснется только одного из ста - ста пятидесяти пострадавших.

       НИКТО НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ

       Конечно, ни одна техногенная авария не обходится без трагических последствий. Автору данной публикации в свое время о нескольких таких случаях рассказал Николай Иванов, инженер, подполковник внутренней службы. Вот один из них: "Шофер боевой пожарной машины отдельного поста 2-ой пожарной части Петр Бибиков приехал на дежурство на своем "Москвиче" и поставил его у здания поста. Пост находился недалеко от строящегося дублера "5" завода 35. После взрыва, когда автомобиль покрылся слоем пыли, Петр вытер его тряпкой, а перед сдачей смены, уже 30-го сентября, промыл его водой. На КПП, проверив на загрязненность, машину не пропустили и заставили помыть еще раз. Но и это не дало результата. После долгих упрашиваний Бибикову удалось убедить контролера пропустить его через КПП, пообещав, что дома машина будет отмыта керосиновым контактом, а личная одежда и обувь уничтожены..

       Но не многократное мытье, ни сдирание краски с "Москвича" не принесли желаемого эффекта. Через некоторое время дозиметрическая служба выдала Бибиковым справку, что автомобилем пользоваться нельзя, "Москвич" был отогнан на свалку-могильник. Пострадавшие получили за него денежную компенсацию... А через несколько лет, после долгой и мучительной болезни скончалась жена Петра Бибикова. Вслед за ней от "нераспознанной" болезни умер и он. Думаю, если бы дозиметристы наложили арест на "грязный" автомобиль еще на КПП, такого печального исхода могло и не быть. Но ведь непосредственно в результате аварии не погиб ни один человек..."

       Напоследок приведу еще одну мысль, высказанную в нашей беседе бывшим директором завода 235 Михаилом Васильевичем Гладышевым: "Постоянное муссирование в средствах массовой информации подобных инцидентов привело к тому, что люди стали бояться самого знака радиоактивности, хотя жизнь показала, что атомная энергетика вошла в нашу жизнь и обратной дороги нет". О былых ошибках нужно помнить всегда, чтобы не допускать их повторения.

       Мнение реадкции: действительно, в момент аварии никто не погиб, но о последствиях аварии или работы на "Маяке" в те годы для жителей можно судить, побывав на двух озерских кладбищах, и просто проанализировать даты на могильных плитах.

Источник: Павловская, Н. Забыть нельзя. Помнить! / Н. Павловская // Московский комсомолец. - 2002. - № 39. - С. 13. - (МК - Урал).