В декабре 1957 года я был выведен в чистые условия труда по профзаболеванию. И сразу же меня направили в группу по выселению жителей "по радиоактивному следу" из населенных пунктов Алабуга, Игиш, Юго-Конево. От завода 20 были В.А. Силаев, дозиметрист, и я. Мы подключились к работе в комиссии, которая занималась описью дворовых построек, их состоянием, обмером и оценкой стоимости по выданному каталогу.

       По этим данным составлялся акт, который передавался в бухгалтерию "Маяка". И оценочная стоимость вручалась выселяемым жителям. До 80 тысяч рублей и более.

       Запомнился случай, когда мужчина лет 60-ти нес мешок с деньгами один. И я ему сказал "Будьте осторожны". На что он ответил: "Мы и так обижены Богом". И прослезился, покидая такую благодать - озеро, лесной массив, поляны, рыбу, грибы, покос. Смахнув слезу, продолжил: "Игиш, Игиш, хрен тебя больше увидишь...".

       Эта тяжелая ситуация вызвала жалость к населению. Короче, переживания, слезы. Беда...

       Одна бабушка в избушке из бревен с одним окном и дверью так и не покинула свою хибару, отказавшись от всего.

       Командовал заводчанами работник заводоуправления А.Н. Зайцев. Он доставлял нас на работу к 8 утра в понедельник и домой - после 18 часов в субботу. Дома я обязательно посещал баню с веничком.

       Всё происходило в строгой секретности. Работали в своей домашней одежде. Ночевали в домах по договоренности. Питались на месте. Лесной массив был запретной зоной. Какая была радиоактивность, не афишировалось.

       Вот после такой "курортной зоны", продолжавшейся 3 месяца, и длительной работы на заводе я, как лучевой больной, угодил в нашу заводскую поликлинику, а из нее - в шестую клинику Москвы.

Источник: Залетов, Л. И. Тяжелое дело / Л. Залетов // ПрО Маяк. – 2007. – 21 сентября. – С. 3.