"В память о времени и людях": Полнотекстовая база данных об Озёрске
ФГУП ПО "Маяк". История "Маяка"

вернуться назад

В. Комаров

В ЭПИЦЕНТРЕ СОБЫТИЙ

       В те далекие времена, до взрыва 1957 года, мы не могли знать или предполагать, что такое мо-жет случиться. Емкости, которые были предназначены для хранения растворов с большой активностью, не имели ни каких контрольно измерительных приборов. Из-за постоянно высокой неконтролируемой температуры, вследствие плохого охлаждения, емкости разогревались, постепенно испаряя жидкую фазу. Попутно происходил распад кислоты, и выпадало в осадок всё, что находилось в этих растворах.

       В тот злополучный день, 29 сентября 1957 года, было тепло солнечно. Как всегда приняли смену в 14 часов: я, В.И. Комаров, начальник смены отделения; Марк Анатольевич Даранов, оператор; Данила Михайлович Хорошев, аппаратчик; Владислав Михайлович Осетров, машинист водокачки.

       Когда принимали смену, никакого дыма не было видно. Не помню, но ближе к четырем часам дня кто-то увидел, что со стороны комплекса идет дым желтого цвета. Я подумал, что наверное, загорелась проводка или обмотка мотора и позвонил дежурному электрику Габдратину Вахитовичу Кунакбаеву, попросил его придти на комплекс и проверить. А сам пошел посмотреть, но во внутрь войти было уже невозможно.

       Я сообщил об этом начальнику смены цеха Леониду Федорову и начальнику смены завода Тихонову, что у нас на комплексе сильный дым и войти туда невозможно. Они, как и я, подумали, что там какое-то возгорание, и прислали дежурного электрика Кунакбаева и старшего электрика завода Мартюшова.

       Отключив на подстанции напряжение, оператор М.А. Даранов и дежурный электрик Г.В. Кунакбаев, надев противогазы, с фонариками полезли внутрь. Даже с очень хорошими фонариками видимость там была очень плохая. На расстоянии вытянутой руки уже почти ничего не было видно. Всё-таки они прошли по коридору проверили проводку и двигатели вентиляторов - всё было нормально, загорания здесь не было. Все мы были в каком-то взвинченном тревожном состоянии и торопились сделать всё быстро-быстро. Сверху было слышно, как они там внутри переговариваются, и я попытался крикнуть им, чтобы они быстрее выходили наружу, что они и постарались сделать.

       Здесь, наверху, мы оставались втроем; я, Мартюшов, Осетров. Хорошев в то время находился в другом месте.

       Когда Даранов и Кунакбаев вышли из комплекса наверх на улицу, то Даранов утверждал, что там слышится какое-то бульканье, какие-то непонятные, необъяснимые звуки и очень жарко и душно.

       Мы быстро пошли в здание водокачки, там был прибор для замера активности. Прибор зашкалил как от спецодежды, так и от противогазов на Даранове и Кунакбаеве.

       Я послал их в здание санпропускника для замены спецодежды и отмывки тела и рук. Посмотрев на комплекс, я увидел, что дым значительно усилился. Об этом я сразу по телефону сообщил начальнику смены завода и начальнику смены цеха. Начальник смены цеха Федоров обещал подойти, а до начальника смены завода я дозвониться не смог. В этот момент я побежал на улицу, чтобы посмотреть снова на то, что там с дымом.

       Я не успел полностью открыть входную дверь из здания, как вдруг меня как-то приподняло, крутануло и бросило на пол. И вдруг я услышал страшный взрыв. Я побежал к другой двери, которая находилась с противоположной стороны комплексов и увидел огромный темный, во все небо, столб непонятно чего.

       Я в первый момент подумал, что сбросили атомную бомбу на наш завод, но в тот же миг у меня мелькнула мысль, что при атомном взрыве должно быть сильное свечение, а тут было совсем темно, поэтому я понял, что это не бомба, а что-то связанное с нашим дымом на комплексе.

       В это время в здании напротив открылась дверь, и Осетров закричал мне: "Что такое, что случилось? У меня остановились все насосы и не запускаются, меня затапливает". Я кричу ему: "Давай всё бросай и бежим отсюда побыстрее и подальше". И мы рванули к зданию санпропускника. Я даже забыл про Д.М. Хорошева, который находился на комплексе 1.

       Оглянувшись назад, я абсолютно не узнал местности, ничего похожего даже приблизительно не было на комплексах.

       Раньше здесь росла высокая трава, часто приходилось выкашивать подходы к дверям рабочих помещений, а сейчас всё было завалено землей, ни одной пристройки, которые находились при входах в рабочие помещения комплексов не было и в помине.

       В нескольких метрах от комплекса находилось проволочное заграждение с вышками для часовых.

       Ни одной вышки не осталось. Кстати, в тот момент на вышках находились люди, которых разбросало в разные стороны. Об этом мы узнали, когда нам приходилось встречаться в первое время по необходимости.

       Один из них рассказал нам, что он видел, как мы вошли во внутрь здания комплекса, но не видел, как мы вышли, и когда он после взрыва очнулся и вскочил, то не узнал местности и, не найдя своего автомата, побежал куда глаза глядят.

       Так вот, бежим мы с Осетровым к зданию санпропускника и вдруг слышим крик со стороны - оказывается это Д.М. Хорошев собственной персоной. Я кричу ему: беги скорее к нам, и он незамедлительно сделал это.

       В то время, как мы бежали в здание санпропускника, навстречу нам попались солдаты во главе с командиром. Я попытался их остановить и убеждал командира, что туда идти не надо, там очень "грязно" и неизвестно, что не будет повторения, но он меня, естественно, не послушал и приказал продолжать движение вперед. Не знаю, что они там делали и сколько находились.

       В здании санпропускника, сбросив одежду и примкнув к Даранову и Кунакбаеву, долго отмывались от загрязнения, но так и не смогли отмыться.

       Тогда вместо директора завода Митрофанова, который был в отпуске, временно исполнял обязанности начальник лаборатории М.И. Ермолаев, а работники КГБ, которые появились у нас, в это время смотрели футбол в парке на стадионе и прямо оттуда в спешном порядке приехали на завод. Естественно, нас допросили и велели приехать на завтра утром для продолжения разговора.

       В это время поставили загородку на территорию комплексов и поставили охрану на довольно большом расстоянии от места взрыва.

       Если бы я остался на своем рабочем месте за своим столом у пульта управления связью со всем заводом так меня не было бы в живых наверняка, так как взрывной волной пробило монтажный проем в здании, который находился напротив моего стола и бросило 100-килограмовый сейф для хранения документов на мое рабочее место и раздавило рабочее кресло вдребезги, и пульт управления - всмятку.

       После, когда нам пришлось заниматься ликвидацией аварии, мы вблизи увидели этот котлован диаметром 20-25 метров и глубиной около 10 метров. Тогда и узнали, что взорвалась емкость с жидкими радиоактивными отходами. Это был химический взрыв с выбросом радиоактивных веществ.

       На следующий день после взрыва нам пришлось приехать на завод в диспетчерскую, где была высокая комиссия во главе с главным инженером комбината Н.А. Семеновым, который приказал мне принести журнал рапортов. Он, на чем свет стоит, ругал меня, как виновника этого взрыва, не давая мне открыть рот. И каждый раз, когда я пытался заговорить, он жестом меня останавливал и при-казывал молчать. Хотя мне нечего было сказать в свое оправдание, кроме того, что не я виновен в этом. Потом он задавал мне очень много разнообразных вопросов с таким презрением, что я почувствовал, что я, наверное, действительно, мерзавец и полностью виноват в произошедшем. Потом, в дальнейшем, все искренне считали, что я виновник этого происшествия, и что это произошло именно по моей вине. И даже те люди, которые работали в месте со мной на комплексе, были в этом убеждены. И с этим клеймом я довольно долго ходил и не перечил.

       У меня даже был однажды такой случай по этому поводу. Уйдя на пенсию, я работал на базе отдыха "Волна" матросом-спасателем и слышал, как один молодой человек кавказской национальности рассказывал своим коллегам о взрыве 1957 года, что взрывали чуть ли не нарочно по заказу и погибло много людей. Я остановил его и сказал, что этот взрыв произошел у меня во время дежурства и никто в тот момент не погиб. Тогда он вышел на середину пляжа, был он "под большой мухой", и заорал во весь голос: "Люди, вот этот человек- виновник взрыва 1957 года, это он взорвал и еще ходит по земле". Действительно люди с интересом обратили на это внимание, и увидел, что в их глазах, не очень-то доброе отношение к моей персоне, мне стало не по себе, и я срочно ретировался.

       Но вернусь к событиям 57 года. В это время досрочно из отпуска пришел директор завода Г.В. Митрофанов и приказал начальнику цеха E.М. Ихлову гнать меня в шею и немедленно, как виновника этой аварии. Тот вызвал меня к себе и приказал покинуть цех и направил меня в отделение химреагентов. Но вдруг мне опять звонок от Ихлова - возвратиться обратно, так как необходимо был заниматься ликвидацией аварии, в отделении я неплохо ориентировался. Таким образом, было принято вполне разумное решение, хотя мне самому это было неприятно, но Ихлов сказал, что это согласовано с Митрофановым.

       В это время полным ходом шла ликвидация аварии на территории комплексов. Там работали несколько бульдозеров, которые засыпали котлован землей. В это время работала бригада сварщиков, которые отрезали искореженные и порванные трубопроводы. В ходе этих ремонтных работ установили приборы контроля.

       К великому сожалению, ушли в мир иной Д.М. Хорошев, Г.В. Кунакбаев, Мартюшов - вечная им память.

       В дальнейшем мне во сне часто снился этот взрыв в разных вариантах. Приснился один сон, что после взрыва я оказался на комплексе и на территории завода, снилась территория вся перекопанная взрывом, одна голая земля, ни одной постройки и голые стены зданий, остова зданий без окон, без дверей, без единой живой души и сумрак вечерний, поэтому проемы окон и дверей были темными совсем черными и жутко...

       Можно было бы еще привести подобные сны, но они всегда вызывают страх, печаль и нехорошие воспоминания.

Источник: Комаров, В. И. В эпицентре событий / В. И. Комаров // ПрО Маяк. - 2007. - 25 мая. - С. 6.