вернуться назад
В. Лютов
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: МЕТЛИНО
Чтобы почувствовать исторический и национальный вкус этих земель, стоит мысленно перенестись через век и проехать в кибитке вместе с Д.Н. Маминым-Сибиряком на юг по Челябинскому тракту.
«Миновав казенные и частные дачи, мы медленно двигались по помещичьей земле. На Урале таких земель очень немного, и в Башкирии они врезались клином: Никольское, Тюбук, Куяш, Метлино и еще несколько отдельных островков. Происхождение этих помещичьих земель теряется в давнопрошедших временах башкирских бунтов, когда здесь насаждалось поместное владение казенных завоевателей.
Собственно Зауральская Башкирия сосредоточивается сейчас в угле, который образуется течением реки Синары и Течи. Это последний оплот «орды», обойденной со всех сторон русским населением. Отдельные башкирские деревни встречаются и в других уездах, но здесь засела сплошная «орда». От Куяша и Метлино мы ехали уже по башкирской территории…»
Стоп! Повторить сегодня такую поездку практически невозможно – если нет специального разрешения и допуска секретности…
С этим сталкиваются почти все «самоотверженные путешественники», решившие попасть в Метлино времен Мамина-Сибиряка, добраться до самого места, где когда-то стояло это село. На подступах с разных сторон – блок-посты; Метлинский пруд и другие водоемы Теченского каскада отрезаны от внешнего мира глубокими рвами с водой; на переправах – охрана. Лучше не раздражать, не будить лихо…
Здесь же – законсервированная площадка под строительство Южно-Уральской атомной станции. Тогда, в конце 1980-х, здесь вырыли несколько котлованов, начали строить первый корпус и дома для будущих специалистов, а потом раздали их местным жителям.
Что ж, режимные обстоятельства диктуют, что и историю Метлино придется написать «задом наперед», шаг за шагом погружаясь в прошлое.Внешне кажется, что Метлино вполне доступно: вот и указатель вдоль дороги на Озерск, вот и хозяйственные постройки виднеются сквозь придорожные деревья.
В самом поселке – добротный городской стиль: многоэтажные дома, сквер, дорожки, магазины, школа, стадион, больница. Словно это небольшой и уютный городской микрорайон. Да и частный сектор, ныне обильно приправленный новодельными особнячками и дачами озерчан, смотрится современно. Здесь не встретишь привычных по другим селам купеческих домов из красного кирпича или затянутых дымкой больших огородов с картофельными полями.
Все верно – это Метлино, да не то. В современных справках указано, что поселок был основан в середине 1950-х годов на землях колхоза имени Ворошилова, поэтому озерчане и жители близлежащих деревень называли его Ворошиловском. Было и название «Совхоз № 2». Одно время поселок даже стал Челябинском с закрытым индексом «60» по аналогии с озерским Челябинск-65.Сюда, поближе к берегам Кажакуля, и переселили всех жителей старинного села Метлино. Потом, устав от путаницы с названиями, остановились на Метлинском сельсовете…
За поселком Метлино закрепился в свое время еще один топоним, произросший из аббревиатуры – ОНИС. Так расшифровывается опытная научно-исследовательская станция ПО «Маяк», созданная в 1958 году. Ее появление было предопределено самой историей атомного проекта и теми трагическими авариями, которые ему сопутствовали.
Поначалу станция разместилась в хозяйственных зданиях бывшего совхоза № 2 – изучение последствий радиационного воздействия было куда важнее картошки, моркови и капусты. Сразу было организовано семь лабораторий: от изучения воздействия радиации на почву и воду до сельскохозяйственных растений и животных. Начальником станции был назначен коллега «Зубра», Тимофеева-Ресовского, по лаборатории «Б» на Сунгуле Г.А. Середа.Работа закипела быстро. Через ОНИС прошли почти все советские радиоэкологи, изучая поведение радионуклидов в окружающей среде. Уже через четыре года после аварии на «Маяке», началось восстановление земель, а за 20 лет удалось вернуть в оборот свыше ста тысяч гектаров сельхозугодий. Все бы ничего, если бы это не была работа над ошибками…
Она началась не сразу – первое медицинское обследование жителей сделали лишь летом 1951 года. В старое Метлино тогда приехала целая бригада врачей из 15 человек. Местные жители отродясь такого количества людей в белых халатах не видели. Потом будут постоянные дозиметрические экспедиции – реку Теча «ставили на контроль».
Как вспоминают участники тех экспедиций, их обычно встречал местный егерь Пантелей Емельянович – «массивный мужик килограммов на сто двадцать, с окладистой бородой и огромными ручищами, с легкостью взводивший волчьи капканы». Он помогал ловить дичь для анализов. Емельяныч, как его все называли, был не так прост, как казалось – в его хате, пусть и краем глаза, но гости видели фотографии, где егерь был запечатлен и с Л.П. Берией, и с Б.Л. Ванниковым, и с таким же бородачом И.В. Курчатовым…
«Метлино состояло из домиков, выстроившихся вдоль реки с отвернувшимися от нее фасадами, – вспоминал один из участников экспедиций. – К реке были обращены подсобные постройки и баньки. Дальше вдоль болотистых берегов шли огороды. На них интенсивность излучения оказалась особенно высокая – после весенних паводков».
«Домики в селе имели жалкий вид, – вырисовывалась метлинская картинка 1956 года. – Низкие, почерневшие от времени, они казались вросшими в эту землю до самых окон. Было заметно, что село умирает. На дворе машинно-тракторной станции было пусто. Часть домов жители уже покинули. Однако в некоторых еще жили, а на улице мы встретили группу местных ребятишек.– Дяденька! А мы купались в озере! Нам запрещают, а мы купаемся…»
То, что с селом придется проститься, люди чувствовали и понимали. Особенно, когда из-за плохой воды перестал завариваться чай, а из гусей и уток стали вываливаться перья. Жестокая и трагичная ирония судьбы – едва последний житель старого села перебрался на новое место, в поселок, как грянул взрыв 1957 года, накрывший всех бурым облаком…
Кстати, среди переселенных был маленький мальчик, почти дитя: Леня Мосеев – Леонид Николаевич Мосеев, будущая гордость Челябинской области, один из лучших легкоатлетов ХХ века, марафонец, пятнадцатикратный победитель чемпионатов СССР, участник Олимпиады-80 в Москве.
На месте старого Метлино сегодня вода. Много воды. Река Теча давно превратилась в целый каскад рукотворных водоемов, прудов, пронумерованных в технологическом порядке. Самые старые из них – Метлинский и Кокшаровский пруды – появились еще полтора-два века назад и предназначались под работу мельниц. Было здесь и Старое болото, тоже наполнившееся водой.
На всем протяжении Течи возникло несколько плотин, а весь каскад водоемов стал служить фильтром для жидких радиоактивных отходов. Те, что потяжелее, оседали в ближних к комбинату прудах, что полегче – в дальних. Рядом с каскадом чудом сохранились несколько надгробий из каслинского литья – все, что осталось от старого метлинского кладбища.
Каким выглядело село почти в триста дворов до «Маяка»? Сердце подсказывает, что оно было не таким уж «вросшим в землю», как его описывают дозиметристы 1950-х годов. И доказательством тому – несколько детских рисунков, сделанных в годы войны и опубликованных в электронной книге воспоминаний «Интернат. Метлино. Война».
«Это был настоящий райский уголок, – суммируем воспоминания. – Большой двухэтажный кирпичный дом с зеленой крышей, мезонином и балконом, стоявший словно в английском парке на берегу пруда, сверкал чистотой. На клумбах – цветы, белоснежное белье на кроватях. На просторной террасе стояло новенькое фортепьяно, рядом мягкие кресла, шкаф с книгами. Если выйдешь на балкон вечером – ах, какой пейзаж для девичьих мечтаний: луна, серебристый пруд и темный лес кругом. Что говорить!»Такими были первые впечатления детей московских военных врачей, ушедших на фронт, – 250-ти воспитанников интерната, эвакуированных на Урал в августе 1941 года…
Суровая проза жизни быстро сводит на нет идиллические картинки. Парк очень скоро превратился в огород, подсобное хозяйство мычало и требовало ежедневного ухода. Сразу по приезду – уборка овощей, поход в лес за грибами, пока те еще есть. Ближе к зиме – заготовка дров: интернатовским выделили специальную делянку. А дальше – человеческое «притирание».
– С деревенскими нам было непросто, – вспоминали воспитанники. – Это и понятно. Мы, эвакуированные, свалились к ним как снег на голову. А жили они в страшной бедности и до войны. И вдруг появляются москвичи, самоуверенные горожане. Естественно, первая реакция деревенских была отрицательной, и кличка нам была дана: «москали».
Учиться пришлось вместе – в семилетней метлинской школе, что находилась на другом берегу пруда. Москвичи бахвалились своими познаниями и в ответ получали за зазнайство; вдобавок добавилась ревность – местные мальчишки с удовольствием ухаживали за воспитанницами интерната, учили их кататься на коньках, подолгу привязывая железные полозья к валенкам…
Естественно, «разборок» было не избежать – требовалось выяснить отношения по-крупному.
– Побоище должно было проходить на озере, как мы назвали Метлинский пруд, – вспоминали москвичи. – Началась подготовка к бою. Наши ребята делали снаряды: лепили снежки, поливали их водой и замораживали. В назначенный день на середине дороги нас поджидали деревенские мальчишки. Мы шли скученно. По краям нашей группы вспыхивали схватки, но все вместе мы отражали нападения. Вернулись возбужденные и долго обсуждали битву, рассказывали, кто с кем дрался, кому досталось. Больше такие сражения не повторялись.
Зато уже следующим летом метлинские ребята учили москвичей ловить раков в реке у мельницы. Кстати, вот уж ирония: из всех метлинских фамилий те запомнили лишь одну: Мосеевы…
Жизнь эвакуированных детей наладилась благодаря Ревеке Славиной, директору интерната, женщине энергичной, талантливой, влюбленной в Макаренко и создавшей классический образец интернатовского самоуправления. Да и грешно было бы не раскрыть таких детей – Метлино осталось в судьбе астрофизика академика Давида Киржница, физика Евгения Петрова, инженера путей сообщения Григория Фрисмана, скульптора Викторины Горихиной и многих других.
В своих воспоминаниях она искренне удивлялась – как смогла справиться с таким шумным хозяйством? Особенно сложно было с продуктами, которые приходилось «выбивать» в Кыштыме, а потом везти в Метлино: зимой под вой волков, которые буквально обступали лошадь, в весеннюю распутицу не раз приходилось проваливаться в грязь по пояс. В своей комнате Славина откармливала самых слабеньких ребятишек – сырой морковкой, молоком, сметаной, иногда яйцами; и радовалась каждому дополнительному грамму, когда взвешивала их. Трудно было с одеждой. Как-то удалось раздобыть 15 пар детских валенок – целое богатство! – и малыши гуляли в них в две смены.
Вокруг неё сложился хороший коллектив воспитателей, работников. Вот только с одной пионервожатой не задалось…
Одно время в сети интернет шумно обсуждалась «нестыковочка» в биографии известной правозащитницы, жены академика А.Д. Сахарова Елены Боннер. Суть обвинений в том, что вместо заявленного в биографии фронта она на самом деле «пряталась» в тылу – пионервожатой в интернате в Метлино. Обычный скверный оговор, каких в сети много…
Люся Боннэр, окончившая к началу войны первый курс пединститута, действительно приехала в Метлино с первым эшелоном детей. Вот только задерживаться здесь она явно не собиралась, мечтая уйти на фронт и добиваясь, чтобы ее «отстранили» от работы в интернате под любым предлогом. Именно этим объясняется, что Р. Славина описывала Люсю как настоящую саботажницу:
– Какие бы поручения я ей ни давала, она их не выполняла: Утром даю ей задание провести зарядку с ребятами. Но она предпочитала до обеда валяться в кровати. Поручаю ей прикрепить комсомольцев к воспитателям младших групп. Опять ничего не делает. Однажды решила пройтись по лагерю. Смотрю, в самом дальнем домике, где жили старшие мальчики, светится огонек. Вхожу и вижу: сидят за столом мальчики и Люся, лежит куча рублевок, идет карточная игра. На этом моё терпение лопнуло. Вскоре Люся уехала на фронт с санитарным поездом…
А дальше известно: в октябре 1941 года Боннэр будет тяжело ранена; а после госпиталя – направлена в санитарный поезд № 122, в котором будет служить до победного мая 1945 года…
В памяти воспитанников запомнился и немолодой мужчина, инвалид, председатель Метлинского сельсовета – по прозвищу Чапай. До войны в Метлино был организован колхоз «Красный путь», были свои мастерские, клуб и даже парикмахерская.
Чапай был своеобразным человеком. Ревекка Борисовна вспоминала, как однажды пришла к нему с просьбой устроить для детей баньку:
– А зачем мыть? Они же все померзнут, а нас с тобой посодют. Знаешь, какие у нас зимы суровые! Ты их сейчас осенью помой, а потом весной сызнова помоешь в кухне…
Однажды в школе пропали пять пальто воспитанников, а было уже холодно. Пришлось бежать к Чапаю, а тот смеется:
– Ваши поносили, пущай теперь наши поносют…
Ничего: и баньку построили, и пальто нашли. Не без помощи метлинцев, интернат сохранил всех детей, вернув их через два года родителям живыми и здоровыми…
Самая известная фотография старого Метлино напоминает колокольню в Калязине, затопленную водой. Но в метлинском пейзаже осталась еще мельница (такая же есть в старом Муслюмово), принадлежавшая до революции Злоказовым.
Злоказовы – фамилия на Урале известная и весьма разветвленная; было несколько семей, создавших крупные торгово-промышленные компании – будь то каслинские Злоказовы, кусинские или троицкие. В разных источниках указываются разные инициалы владельца мельницы в Метлино. Также неясно, была ли эта мельница отстроенной заново или переделанной после прежнего владельца К.И. Кокшарова.
Но в том, что это была одна из лучших мельниц по тем временам, сомневаться не приходится. Она давала до 500 000 пудов муки в год и приносила владельцам 4000 рублей чистой прибыли. Высокая производительность достигалась и за счет грамотной ирригационной системы, благодаря чему проблем с водой у мельницы не было. Бытует мнение, что именно эту мельницу описал Д.Н. Мамин-Сибиряк в «Приваловских миллионах».
А вот сам Злоказов оставил по себе плохую славу. Когда-то вокруг Метлино рос прекрасный строевой березовый лес. Его и пустил беспощадно под топор Злоказов, сжигавший на своей мельнице «до 30 кубических саженей ежегодно». Его предшественник К.И. Кокшаров был куда более бережлив.
Это имя тоже известно – любому первокурснику горного или геологического вуза России. Николай Иванович Кокшаров, замечательный ученый, стоял у истоков отечественной геологии. Практически все Кокшаровы в разных поколениях были связаны с горным делом; люди колоритные, в которых текла грузинская кровь князя Степана Эристави, они оставили по себе добрую память.
Константин Иванович Кокшаров, горный инженер Сысертского завода, не был исключением. Талантливый управляющий, крупный землевладелец, он вместе с женой Конкордией Григорьевной приобрел Метлинское имение в конце 1859 года, а после отставки перебрался сюда на постоянное жительство.
Правнучка К.И. Кокшарова Н.М. Степанова рассказывала в своей истории рода, что Константина Ивановича метлинцы очень любили за отзывчивость, доброту, человеческое отношение. Времена Кокшарова вообще можно назвать золотым веком Метлино. Кстати, правнучка искренне поразится, как однажды, накануне Великой Отечественной войны, когда она с матерью случайно заглянет в Метлино, местные жители – а ведь больше полувека прошло! – спросят:
– А вы не из Кокшаровых будете?
Человек широких и либеральных взглядов, один из учредителей УОЛЕ, прекрасный организатор, Константин Иванович Кокшаров еще задолго до александровских реформ освободил метлинских крестьян от крепостной зависимости. «Опаснейший чудак» – как в шутку назвал бы его А.С. Пушкин. К примеру, Кокшаров «не выкручивал крестьянам руки», заставляя работать в своем хозяйстве – напротив, старался не отвлекать их от собственных наделов. Метлинские помещики стали единственными землевладельцами в Зауралье, которые к пяти десятинам земли, определенным каждому отпускаемому на волю крестьянину, в качестве подарка выделили дополнительную землю. Да и в дальнейшем установили с бывшими крепостными отношения как с людьми, которые ни в чем им экономически не обязаны. В итоге благосостояние села росло; половина метлинских крестьян оказалась состоятельными собственниками с хорошими наделами и крепким хозяйством.
Сам господский дом – тот самый терем-теремок с верандами и ротондой – оказался очень гостеприимным. Здесь бывали многие замечательные люди: А. А. Миславский, О. Е. Клер, Н. И. Кокшаров, Л. П. Сабанеев. Последний, Леонид Павлович, был не только видным ученым, автором известных книг об охоте и рыбалке на Урале, но и «по совместительству» зятем Константина Ивановича…
«В незабвенный 1861 год, 20 июня, в Метлино К.И. Кошкаровым и селянами был заложен новый храм – в честь Святого Симеона Верхотурского Чудотворца». Это имя на Урале особо почитаемо. Бывший дворянин, он оставил мирскую жизнь и ушел «за Камень», поселившись близь Верхотурья; ловил рыбу, шил полушубки, наставлял вогулов и русских на путь духовный; а после смерти его мощи открыли чудотворную целительную силу. Больше трех веков Симеон Верхотурский считается небесным покровителем Урала – потому так много храмов в его честь.
Храм в Метлино построили быстро. Кирпичная церковь – четверик со срезанными углами и пятиглавием, с четырехярусной колокольней – была в духе образцовых проектов русско-византийского стиля. В дар церкви Кокшаров передал частицы святых мощей Великомученицы Варвары и Георгия Победоносца, которые достались ему по наследству от грузинских князей. В двух других крестах были мощи Симеона.«Испроси у Христа исцеление нам, болящим душевными страстьми», – звучит в тропаре Святому Симеону. И просить об этом приходится часто…
На четвертый год после освящения Метлинский храм подвергся «наказанию Божьему». В 1864 году в Метлино вспыхнул сильный пожар. В архивах сохранилось письмо настоятеля храма отца Василия Псаломщикова, прослужившего здесь почти 40 лет. «В 8-е июня – Духов день, в два часа дня, при сильном ветре, вспыхнул пожар, и в какой-нибудь час, пылало 52 дома с постройками, крытые соломою. У храма были сложены дрова, которые также загорались, пламя от них перешло чрез окна и двери внутрь. Сгорело все деревянное на колокольне, крест и колокола упали на свод – внизу колокольни; внутри же: потолок на паперти и пол до половины храма…»
В этой суматохе из храма была вынесена рака со святыми мощами – на островок, подальше от огня – и оставлена там на ночь. «Какой-то злодей, не убоявшись Бога и святых Его, похитил серебряную раку. Но Господь Бог вскоре наказал похитителя – у него вдруг ни с того ни с сего на нижней губе образовалась болезнь «рак», и так было быстро течение болезни и жестоко, что он вскоре и помер, раскаявшись пред смертью в преступном своем грехе, объясняя, что он продал ящичек за 5 рублей слесарю солдату Юрьеву, который растопил его на какие-то мелкие поделки… Этого Юрьева Господь Бог и Его угодники наказали за святотатство: вскоре и он заболел венерическою болезнью, лицо обезобразилось, нос сгнил и провалился; проболев в этой мерзкой болезни года два, исчез с лица земли без христианского покаяния, где-то в Сибири…»
Была в Метлинском храме еще одна святыня – старинная икона Архангела Михаила. Она в Метлино со дня основания села и принадлежала Агриппине Булгаковой, помещице, но женщине набожной и заботливой, построившей первую часовню и раздавшей по завещанию землю своим крестьянам. Эти земли достались ей от рано умершего племянника – купца С.И. Метлина.
Нам же остается записать в конце рассказа то, с чего мы обычно начинаем:
«Некогда в 1778 году дворянин С.И. Метлин купил у башкир 7000 десятин земли с прекрасным строевым лесом – за несколько десятков рублей – и столько же баранов; и на купленной земле поселил своих крепостных крестьян из Орловской губернии числом 43 души мужского пола и 38 женского…»
Источник: Лютов, В. Исторические путевые заметки: Метлино // Провинциальные тетради Вячеслава Лютова. – Режим доступа: https://lyutov70.livejournal.com/67799.html