"В память о времени и людях": Полнотекстовая база данных об Озёрске
Экономика

вернуться назад

Л. Антонов
КАЗАХСТАН РАКЕТНЫЙ:
Из истории ЮУС

      В сентябре 1965 года наша стройка получила секретное задание построить в Казахстане базу для межконтинентальных ракет стратегического назначения.

      Несколько слов о причинах, вызвавших это грандиозное строительство. В начале 60-х годов был пойман с поличным завербованный английской разведкой полковник Пеньковский, который в течение нескольких лет передавал совершенно секретные сведения о нашей обороне. Американцы уже в то время боялись наших знаменитых ракет СС-19 и СС-20, способных поразить любую цель земного шара.

      Конечно же, передача сведений о наших ракетных точках нанесла огромный урон, и правительством СССР было принято решение создать новый ядерный щит, расположить ракеты по всей территории СССР, в том числе и в союзных республиках: на Украине, в Белоруссии, Казахстане и т.д. Немалое значение сыграло мнение главы правительства Н.С. Хрущева о решающем значении ракет в будущей войне.

      Работу по строительству ракетных точек поручили многим министерствам и ведомствам. Наше министерство получило задание строить базы в Сибири, Казахстане, в Марийской АССР и других местах.

      Южно-Уральскому управлению строительства достался Державинский район недалеко от Аркалыка, знаменитого тем, что там постоянно приземляются космонавты. От нашего города это примерно 1000-1200 километров. А от Державники до Байконура напрямую было 350 километров.

      Место нашей работы - Тургайские степи, практически не имеющие лесных массивов. Голая степь, изрезанная такырами, просыпается лишь на 2-3 недели в конце апреля - начале мая. В это время степь похожа на огромный букет: над землей колышется море тюльпанов, от разноцветия которых рябит в глазах. Из нор вылезают сурки. Когда едешь вдоль дороги, они выстраиваются, как на параде, и приветствуют проходящие автомашины.

      В это время вскрывается река Ишим, у истоков она поднимается вверх до 16 метров и все сносит со своего пути, разливаясь на огромной площади и нанося громадный урон местным жителям и природе.

      Но вот проходит паводок, начинается жара, к середине мая уже отцветают тюльпаны, дует суховей, разнося песок по всей степи. Если пройдет дождь, из-за которого дороги становятся непроезжими на 2-3 дня, то обязательно к концу лета будет хороший урожай хлеба.

      Зимы там страшно холодные. А "шайтан" (ветер, дующий со скоростью урагана), как из пушки, забивает в тебя снег и мгновенно превращает в мокрую сосульку. Горе тому, кто уйдет далеко от поселка, особенно если сильный ветер, мороз и снег. Люди там пропадали, и найти их не было возможности. Летом тот же "шайтан" насыпал в дома большое количество песка.

      Итак, в сентябре 1964 года в Державинку прибыл наш десант в составе одного взвода солдатстроителей. Они подготовили жилье для полка, и вскоре туда был направлен военно строительный полк, который дал имя новому строительству, - воинская часть 08358.

      На первых порах коллективу предстояло построить бараки для жилья ИТР и вольнонаемных рабочих - строителей и монтажников, одновременно возвести соцгород ("хрущевские" дома) из панелей, изготавливаемых нашим ДСК, военный городок для подразделений войск стратегического назначения и их командования, построить базу для приемки грузов, железную дорогу для подачи грузов на базу с железнодорожной станции Державинск. Одновременно необходимо было начать строительство первого района ракет, базу для приемки ракет и их проверки, гаражи для установщиков ракет, подстанции, ЛЭП, котельные, магазины и столовые. Уже в конце 1964 года туда перебрался начальник строительства Владимир Александрович Мусинов, ему и достался весь комплекс работ, о которых вы уже прочитали. Сложность доставки грузов за тысячи километров, сложные погодные условия, отсутствие дорог, плохие жилищные условия сказывались на результатах работы. К тому же "помогал" наш Главк: он присылал туда ИТР со всего света, как оказалось потом, "ссыльных" пьяниц, от которых с удовольствием избавлялись (особенно подмосковные стройки).

      К нам был прикомандирован от ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВПК с широкими полномочиями заместитель министра оборонной промышленности генерал-майор Комиссаров (затем его сменил генерал-лейтенант Гайдуков), который постоянно докладывал о наших срывах работ и недостатках в Москву. Доклады эти вызывали негодование у председателя ВПК маршала Устинова, который напрямую делал представления нашему министру Е.П. Славскому.

      29 августа 1964 года я был вызван на три месяца в командировку в Державинку для оказания помощи. Мне поручили курировать 6-ю площадку, чем я и занялся. На 6-й площадке (база для приема и проверки боевых ракет) строились железная дорога, гаражи, новая котельная. Всего там должно было быть возведено 32 объекта. Приступив к выполнению новых обязанностей, я увидел, что один начальник участка пьет и не выходит на работу, другие опустили руки и не знают, что делать. Начальник СМУ-22 Павлов (откуда-то из Москвы) ждет не дождется 18 часов, когда можно сесть вместе с главным инженером за бутылку. Строителей не хватает. Труд их не организован, дни за днями проходят, а толку нет. В сентябре начали прибывать представители заводов-поставщиков систем ракет, а ничего не было готово.

      Видимо, в Москве решили провести специальную проверку и перед ноябрьскими праздниками к нам приехала комиссия во главе с заместителем главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения генерал-полковником Василием Федоровичем Толубко (в составе комиссии был также зять Хрущева - полковник-авиатор).

      В.Ф. Толубко побывал везде, где только можно: в СМУ-22 (6-я площадка), на всех сооружениях, а потом собрал нас всех и разнес в пух и прах, заявив, что поручение работ нашему министерству они посчитали "манной небесной", а мы их так подвели. Вскоре приехал наш министр, я ему доложил о делах и просил перевести из Челябинска-65 к нам на помощь СМУ-1. Это было быстро сделано.

      Начальник Главка Н.Н. Волгин, переговорив со мной и не получив от меня согласия, на другой день назначил меня начальником СМУ-22, подписав приказ у П.К. Георгиевского, заместителя Славского по строительству. С этого момента вся ответственность за строительство 32 объектов легла на меня и Ю.Ф. Старкова, с которым мы все объекты поделили пополам. С Юрием Федоровичем прибыл прекрасный прораб В.Д. Никольский, он самостоятельно организовал и построил все коммуникации: воду, теплосети, канализацию, септики.

      Железную дорогу строила фирма ГАРЕМ-19 из Казахстана. Строила медленно, и за нее мне тоже доставалось. Избавившись от пьяниц и пришельцев-москвичей, я попросил Н.Н. Волгина назначить главным инженером моего СМУ-22 капитана Маневальда Оттовича Аамона, приехавшего с Ю.Ф. Старковым. Его мы быстро уговорили, и приказ на него тоже был подписан. Чтобы не возвращаться к М.О. Аамону, скажу, что он после державинской стройки сделал блестящую карьеру. В 70-х годах в звании генерал-лейтенанта был заместителем командующего Закавказским военным округом по строительству и жил в Тбилиси.

      Так что державинская школа была для молодых трамплином, способствующим продвижению вверх по служебной лестнице.

      А пока... Взялись мы с Аамоном за дисциплину и наведение порядка. Получив целый полк военных строителей, из щитовых домиков-бараков быстро собрали жилые дома, и полк разместился у места работы. Возить его не было никакой нужды. Все было на месте. Расставили людей, составили план работы, все силы направив на сдачу в эксплуатацию зданий, имевших высокую готовность. Работали по 16 часов в сутки, мобилизовали всех своих ИТР, заразив их опытом, который мы получили на строительстве объектов х/к "Маяк".

      К новому году несколько гаражей для техники дивизии, основной корпус для проверки боевых ракет и здание № 29 для проведения испытаний и контроля "головы" ракеты с зарядом были почти готовы. Не было коммуникаций и электропитания. Две недели потребовалось для прокладки энергетических сетей. К 15 января эти объекты были сданы в эксплуатацию. На остальных организовали трехсменную работу, и к середине апреля еще ряд объектов был готов, но не было кое-каких проектов, нержавеющих труб и стали-листа. Об этом мы доложили в Москве, куда нас вызвали для отчета. Оттуда быстро получили помощь.

      В марте Е.П. Славский снял с работы В.А. Мусинова за невыполнение графиков работ. На его место приехал А.В. Пичугин. С приездом А.В. Пичугина дела быстро пошли в гору. В это время начался монтаж систем жизнеобеспечения ракеты на точках 1 го района, а их - систем- на каждой точке по 32 штуки. Надо было представителей шефских монтажных заводов вовремя привезти и увезти. Кроме того, работали 11 трестов и управлений по монтажу, и ими никто не руководил.

      22 апреля меня вызвал к себе П.К. Георгиевский и предложил сдать СМУ-22 и перейти в управление в/ч 08358 заместителем главного инженера по монтажу (сам П.К. Георгиевский был у нас в Озерске несколько лет и занимал такой же пост на строительстве первых атомных реакторов). Он сказал, что организуется штаб по руководству всеми многочисленными организациями во главе со строевым командиром от дивизии ракетчиков, каким-то полковником (фамилию не помню), а я буду заниматься техническими вопросами и организацией работы всех заводов и монтажных организаций. Я согласился.

      24 апреля 1966 года я сдал свое СМУ-22 главному инженеру М.О. Аамону, перешел в управление для работы на точках и уже больше не занимался ни 6, ни 10 площадками.

      Что такое точка? Это шахта глубиной 40 и диаметром 9 метров, облицованная тюбингами сверху донизу, как в метро. Внизу кольцевой фундамент со стальным кольцом наверху диаметром 3 метра. Кольцо изготовлено с большой точностью, приваривается к арматуре фундамента и подливается бетоном. При сдаче стального опорного кольца отклонения по высоте не должны превышать 0,005 миллиметра. К этому кольцу приваривалась торовая поверхность размером путь больше диаметра ракеты, а на нее опускался стальной стакан на всю высоту шахты, толщина стенки -20миллиметров. Этот стакан сваривался на месте из трех частей (третинки) на специальном стапеле около шахт.

      После монтажа стакана и приварки его к торовой поверхности на самом верху монтировались отражатели (как вертикальные соты). Эти шахты показывали много раз по телевидению. Сбрасывается (вернее, отстреливается пиропатроном) огромная крыша по рельсам, и мы видим голову ракеты и саму ракету в шахте в окружении отражателей.

      Считалось, что, если опущен и смонтирован стакан, точка почти готова, так как обустройство шахты шло отдельно (а это дизельная, комнаты наведения ракеты, шахты для спуска вниз для регламентных работ и заправки ракеты, лифт и системы жизнеобеспечения самой ракеты и т.д.). Летом вокруг шахт монтировалась площадка из железобетонных плит. С этой площадки установщики опускали в стакан ракету и монтировали голову ракеты с атомными зарядами. К каждой точке строилась дорога из плит.

      Шахты строил "Метрострой" из Москвы. Грунты, видимо, были когда-то дном моря, слежавшимся за миллионы лет в однородную массу, легко поддающуюся лопате. Метростроевцы не стали придумывать никаких механизмов. Вычерчивали круг диаметром 9 метров, ставили ДИП-кран с емкостью и вручную круглосуточно копали шахту. Темп работ удивлял нас. Шахту выкапывали вручную за 15 дней. Параллельно монтировали тюбинги. Через месяц сдавали нам шахты под монтаж. Перед сдачей они перекидывали металлический (из прута, с ограждением) мостик с берега на берег, а из центра мостика монтировали лестницу на глубину 40 метров, по которой мы и спускались в шахту для выполнения строительных работ.

      Помню, первый раз А.В. Пичугин собрал нас вечером для ознакомления с одной из шахт второго района (точка № 26). Вокруг шахты - глина, ноги скользят, мы стали спускаться вниз по лестнице. Признаюсь, натерпелся я страху при спуске по этой лестнице, которая качалась по всей длине, и казалось, вот-вот полетишь вниз. Лезли, лезли, свет внизу не горел, лестница до дна шахты не доставала. Поэтому, чертыхаясь, полезли обратно. Это тоже не из приятных впечатлений.

      Потом приходилось таким образом постоянно лазить в шахты для сдачи военной приемке колец фундамента.

      Я уже писал, что мы быстро перевезли стаканы и крыши всех точек и начали их монтировать. Но вот на 26-й, которую я уже сдал военпредам, оказалось, что геодезия ошиблась в отметках. От головки рельсов (под крышу) расстояние оказалось на 100 миллиметров меньше проектного. Переделывать фундамент - это три месяца работы, графики уже сорваны. Звоним в Москву, оттуда приходит ответ от какого-то академика, который возражает, требует исправить ошибку.

      Меня вызвал к себе полковник Ш.Г. Булия (заместитель начальника нашего Главка, сменивший генерала Н.Н. Волгина) и велел немедленно выехать в Ленинград, в конструкторское бюро, проектировавшее эти шахты. Возглавлял его тогда сподвижник С.П. Королева - Рудяк (замом Рудяка по науке был Роман Исакович Бирман). Булия сказал мне, что стакан сварен, и он ждет от меня ВЧ-граммы с разрешением опустить стакан.

      Вечером я уже был в Ленинграде, своем родном городе. Утром поехал на Лесной проспект в КБ, где встретился с ведущим конструктором шахт. Он меня внимательно выслушал и сказал, что в принципе он не возражает, но, чтобы окончательно решить вопрос, надо мне встретиться с группой газодинамиков. Договорились о встрече с ними на другой день. Утром я снова прибыл в КБ. Часов в 11 пришли трое молодых ребят (мне сказали, что все они кандидаты наук), на вид лет по 25-26. Они меня внимательно выслушали и задали вопрос:

      - А знаете ли вы температуру при запуске ракеты от ее двигателей?

      Я сказал, что не знаю, так как я ракету в МИФИ не проходил. Старший из них говорит, что температура составляет 1500 градусов и что объем камеры за счет уменьшения на 100 мм делает невозможным определение правильного пуска ракеты.

      Пришлось мне, насколько я помнил газодинамику, убеждать их, что турбулентность истечения газовой струи из двигателей невозможно ни рассчитать, ни создать модель этого истечения, что у них ничего этого нет. В душе я, конечно, понимал: кто-то же делал расчеты, и они где-то есть.

      Потом я добавил, что шахтовый запуск одноразовый, шахта никому уже не будет нужна, а в полете ракетой управляют гироскопы.

      Молодые ученые сказали, что им надо еще подумать, и перенесли встречу на следующий день. А в КБ звонил каждый час Ш.Г. Булия и требовал ВЧ-граммы с разрешением опустить стакан.

      Утром мы снова собрались, и старший мне сообщил, что в принципе они согласны с моим предложением оставить все как есть, надо лишь уладить формальности и получить необходимые подписи.

      Вернувшись в Державинку на шестой день, я узнал, что "партизан" полковник Булия, как только я улетел в Ленинград, сразу же дал команду опустить стакан. Я, говорит, знал, что ты добьешься положительного решения.

      Таких казусов было очень много.

      Когда точки были уже наготове, приехал из КБ Р.И. Бирман. По утвержденному регламенту в каждой шахте должны были проводиться сначала автономные испытания всех систем, потом комплексное. А так как на одной шахте все 32 системы не были смонтированы, время уходило, и мы снова отставали от графиков. Р.А. Бирман предложил проводить автономные испытания (АИ) тех систем, которые смонтированы и подключены. И дело пошло. Вместе с заводчанами начали проводить АИ на всех точках, а на некоторых вышли даже на комплексные испытания (КИ). Очень неохотно шли по этому пути ракетчики, так как понимали, что это заставит их приступать сразу к боевому дежурству.

      Несколько слов о "двойке" - центре управления полетами шести ракет. Если взять шестерную карту и в центр поставить точку, то так располагалась каждая "двойка" в своем районе. Это подземное сооружение размером 30х15 метров, облицованное со всех сторон железным листом толщиной 5 миллиметров, засыпанное пятиметровым слоем земли, вход - сбоку, построенный из потерн. В середине смонтирована громадная платформа на пружинах, где установлены приборы запуска ракет. В случае атомного взрыва люди, по расчетам, должны остаться живыми и управлять взлетом ракет. Если оборвется силовой кабель от "двойки", то на каждой шахте есть два дизеля, которые при запуске дают энергию ракете, и она выстреливает из шахты и летит по заданному ей в программе направлению. Но этот случай предусматривает появление человека в шахте.

      Уже с мая начались АИ на шахтах, затем прошли КИ, и к началу ноября два района были готовы к сдаче госкомиссии. 6 ноября 1966 года госкомиссия приняла оба района (12 шахт с "двойками") и почти все объекты 6-й площадки, жилье и соцкультбыт на 10-й площадке. Это было как гром среди ясного неба. Мы же считались самыми отстающими, а сдали все объекты первыми.

      Так был закончен тяжелый и огромный по объему труд строителей и монтажников.

      Я получил назначение на должность заместителя главного инженера ЮУС и отбыл из Казахстана домой.

      Часто мы встречаемся с участниками того небывалого строительства, того испытания, из которого мы вышли с честью, вспоминаем трудности, с которыми встречались, "шайтаны" и тюльпаны. Единственное, жалеем что наш труд окончился прахом. Шахты вместе с оборудованием после изъятия ракет взрываются и засыпаются под контролем американцев. Но, как говорят французы, "се ля ви"!


Источник: Антонов Л. Казахстан ракетный: [Из истории ЮУС] // Озерский вестник. - 1995. - 20 мая. - С.1, 3.