Анатолий Степанович ВАСИЛЕНОК - один из старейших киповцев завода. Сегодня он на заслуженном отдыхе. Уже много лет отдает ветеран литературному творчеству. Он стал одним из авторов сборника "Антология поэзии закрытых городов". Мы решили поместить в юбилейном номере два рассказа А. Василенка о юности, о "домаяковском" времени, о первых годах на комбинатe.
Тыловые заботы
Шел 1941 год. Наша семья жила в заштатном городке Кировской области. Отец работал фельдшером, мать - бухгалтером. Я учился в 10 классе. Учился неплохо. Больше всего меня интересовала физика. Уже слушал отрывочные передачи по самодельному радиоприемнику. В мире было неспокойно, но я не обращал внимания - мне надо было успешно окончить школу и поступить в институт, я "присмотрел" Ленинградский электротехнический.
И вот волнения позади, школьные экзамены сданы. 21 июня у нас выпускной бал. Награждения, речи, танцы, песни, разговоры - все это длилось целую ночь. А утром, когда мы уже собирались расходиться, кто-то прибежал из дома и произнес страшное слово "война". Мы замерли, не веря услышанному. Несколько минут все молчали. Кто-то сказал: "Мы им покажем!" Кто-то из девчонок заплакал. Так или иначе, все наши мечты рухнули. О дальнейшей учебе думать не приходилось.
Два дня прошли в размышлениях. Слушали радио, читали газеты, беседовали с родителями и друзьями. На третий день 10 парней из двух параллельных десятых классов явились в военкомат добровольцами. Оставшихся 8 человек вызвали повестками в июле. Меня на фронт не взяли из-за плохого зрения.
Раз не попал на фронт, надо было идти работать. Тем более что работы много. Надо было заменять тех, кто ушел на фронт. Из предложенных мест я выбрал работу дежурного электромонтера на электростанции. Я не имел специального образования, но директор не обратил на это внимания. Выбирать не приходилось ни ему, ни мне. Через неделю я уже самостоятельно принимал смену, целиком обслуживал город с 40-тысячным населением. Линии электроснабжения были воздушные, на столбах. Никакого транспорта, естественно, не имелось. Иногда за 12-часовую смену (тогда так работали) намотаешь пешком по городу с "когтями" на плече километров 20, да еще влезешь на 5-8 столбов.
Сначала с непривычки было очень тяжело. Я приходил домой после смены и тут же засыпал. Часа через три мать будила меня, кормила чем бог послал в основном картошкой и супом. Потом снова спал. Но на работу опаздывать было нельзя. За двадцать минут опоздания отдавали под суд.
Но постепенно привык и к тяжелой работе, и к пайке черного хлеба по рабочей карточке, и к частым субботникам по доставке дров для электростанции. Работала она на дровах, которые еще летом пригоняли в виде плотов по реке Вятке. Выгрузить эти дрова на берег из-за недостатка рабочих рук к зиме не успевали, и зимой мы топорами, лопатами, ломами вызволяли эти бревна из ледового плена, грузили их на вагонетки и везли во двор электростанции на распиловку.
Электростанция была старенькой, два маломощных котла фирмы "Сименс" еле-еле справлялись со все возрастающей нагрузкой. Раньше для освещения небольшого города ее хватало. Но с началом войны с запада страны перевели несколько военных заводов, и электроэнергия оказалась в дефиците. Проще всего было отключить частный сектор, что незамедлительно и сделали - с наступлением вечера город погружался во тьму. С теми, кто подключался самовольно, разбиралась милиция. Отключать целыми улицами было нельзя - военные заводы и госпиталь нуждались в энергии круглосуточно. Школы тоже стали госпиталями. А под школьные здания перешли разные конторы, где учились в три смены с керосиновыми лампами.
На второй год меня уже перевели в старшие электромонтеры, дали бригаду мальчишек 8-9 классов. Для них рабочая карточка и зарплата, пусть небольшая, были нелишними. Наша задача состояла в том, чтобы протянуть линию электроснабжения к новому заводу - он был эвакуирован из-под Москвы. Но в городе строить было уже негде, поэтому станки и другое оборудование выгрузили за городом в старом сарае и прямо под открытым небом, выставили охрану. Потом в чистом поле сделали фундаменты для станков и поставили их на фундаменты, укрыли брезентом.
Я и бригада мальчишек копали ямы, готовили столбы из привезенных бревен, смолили их снизу, ставили на них изоляторы. Устанавливать столбы - нелегкое дело даже для взрослых мужиков, а здесь 16-летние мальчишки. Обошлось без травм, хотя больных было немало: это недетская работа. Потом мы натянули провода и подключили электричество к станкам. Их тут же включили. Рабочие стали делать детали к минометам.
Шел июнь 1942 года, только что разгромили немцев под Москвой, и началось наше контрнаступление. Вооружение для фронта шло и от нас. А стены и крышу цеха сделали уже потом, к осени. В Москву в это время возвращался из эвакуации мой будущий родной Московский энергетический институт.
Но это уже другая история.
Мои первые трудовые…
В начале 1949 года я заканчивал Московский энергетический институт. Еще до защиты диплома мы, выпускники, были распределены по разным городам Советского Союза. Такой тогда был порядок. Я, например, должен был ехать в Медногорск (это в Казахстане). Но перед самой защитой наша группа, как наиболее успевающая, попала в поле зрения организации, набирающей персонал для нарождающегося атомного производства. О том, что это было ведомство Берии, и о том, где мы будем работать, тогда ничего не знали. Просто в апреле 1949 года в Москве за нами явился представитель так называемого Главгорстроя (название явно условное). Небольшими группами мы приехали на неизвестную нам железнодорожную станцию Кыштым.
Из финского домика что стоял рядом со станцией нас направили на Дальнюю Дачу. Тогда она была перевалочным пунктом, поскольку в нашем строящемся городе не хватало жилья. Дача была огорожена колючей проволокой и охранялась. Нас никуда не выпускали, но хорошо кормили и регулярно привозили зарплату.
На другой день после приезда в город пришел в отдел кадров. Там и решилась моя судьба.
Я стал дублером дежурного инженера по автоматике на первом промышленном уран-графитовом атомном реакторе типа "А" в СССР. Мы его называли Аннушкой. На работу из города нас возили на поезде.
Дублировал меня дежурный инженер по автоматике Борис Орел - тоже молодой человек. Да и большинство работников завода, особенно сменный персонал, были молодые люди. Начальником нашей смены был Н.А. Семенов.
Тогда почти у всех дверей здания 1 стояли часовые и проверяли пропуска - кому куда разрешено входить. А у некоторых дверей, которые вели, например, к пульту управления реактором, на кабельный этаж, часовой записывал в журнал, кто и когда вошел и когда вышел.
В первый же день начальник службы провел меня по всем рабочим местам службы КИПиА. От обилия приборов, реле, сигнальных ламп, электроники, приводов и другой автоматики голова шла кругом. Я подумал, что никогда не освою эту технику. Куча чертежей, инструкций и схем пугала. Но постепенно освоил систему за системой, уже через месяц с небольшим сдал экзамен и стал принимать смены самостоятельно...
Мы услышали о взрыве нашей первой атомной бомбы. И гордились свой работой, хотя и не знали, что США после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки планировали сбросить атомные бомбы на 100 наших крупных городов.
В ноябре 1949 года штат нового завода был укомплектован.
Точной даты выпуска приказа со штатным расписанием я не знаю, но конец ноября 1949 года можно считать временем рождения службы КИПиА завода № 2 (он же зд. 301,он же АВ-1).
Котлован для здания 301 был готов еще в начале 1949 года. Весь год шли строительные работы. В декабре мы приходили на экскурсию на нашу стройплощадку. С начала января 1950 года перебрались туда окончательно. Рядом со строящимся зданием 301 стоял барак, где размещались кабинеты руководителей, "первый" отдел и комната ознакомления. Специалисты всех служб знакомились там с чертежами, схемами, инструкциями, а в перерывах слушали анекдоты, которые в изобилии знал и рассказывал начальник службы ОГЭ - В.А. Морозов.
Работа по строительству здания и монтажу оборудования велась круглосуточно. Весь штат службы КИПиА перешел на сменную работу. Рабочие участвовали в монтаже вместе с монтажниками, инженеры и техники занимались проверкой. Монтаж оборудования КИПиА вели организации "Теплоконтроль" и "Центроэлектромонтаж". Проектировщики из "Центроэлектромонтажа" и наши инженеры "доводили до ума" каждую систему, переделывая чертежи.
Мне пришлось налаживать систему контроля температуры. Было проверено тысячи проводов, кое-что пришлось перепаивать, регулировать работу реле и искателей, проверять термометры.
Сроки пуска были жесткими. Иногда работали и по две смены и без выходных. И все же систему ПВ (проверка влажности кладки) налаживали уже на мощности.
Пробный физический пуск произведен 14 марта 1950 года. Была включена вся пусковая аппаратура и еще много приборов стояло просто на столе и на стульях. Пуск длился несколько смен. Почти всегда во время пуска присутствовали академики И.В. Курчатов и А.П. Александров, а также Б.Г. Музруков и Е.П. Славский. Надо отметить, что И.В. Курчатов был очень прост в обращении с персоналом и в то же время очень настойчив в выполнении своих указаний. Потом велась загрузка рабочих блоков. 4 апреля мощность подняли до 0,25 процента и к концу мая дошли до 100 процентов...
Об авторе: Родился в 1923 году. В 1949 закончил Московский энергетический институт. Работал в г. Озерске дежурным электриком по автоматике, дежурным инженером КИПиА, старшим инженером, заместителем начальника смены и начальником службы КИПиА. С 1993 г. пенсионер.
Источник: Василенок, А. С. Тыловые заботы; Мои первые трудовые… / А. Василенок // Озерский вестник. – 2000. – 5 апреля. – С. 4.